Поселки Ванино, Токи, Заветы Ильича и Советская Гавань в Хабаровском крае стоят на берегах Татарского пролива, соединяющего Японское и Охотское моря, и принимают непосредственное участие в развороте России на Восток. Через них ископаемые, в первую очередь уголь, уходят на экспорт в Азию из глубин страны: Якутии, Бурятии, Хакасии, Тывы, Кемеровской и Иркутской областей.
Текст: "Кедр.медиа"
С 2022 года поток грузов через дальневосточные порты вырос, о чем заявлял Владимир Путин на Восточном экономическом форуме – 2024: "На их долю уже сегодня приходится четверть грузооборота всех российских портов, и этот показатель объективно продолжит расти". Для увеличения грузооборота власти расширяют железнодорожные пути – в Ванинском районе спешно разрастается Байкало-Амурская магистраль (БАМ), оставляя следы на нерестовых реках и ценных лесах. На БАМ и Транссиб государство возлагает особые надежды: их пропускная способность к 2030 году должна вырасти с сегодняшних 173 до 210 млн тонн грузов в год. Помимо прокладывания путей власти регулярно обсуждают строительство новых угольных терминалов – то в Заветах Ильича, то в Советской Гавани – вдобавок к уже существующим мощностям компаний "Дальтрансуголь" (ДТУ) и "ВаниноТрансУголь" (ВТУ), что находятся вблизи поселка Токи.
Еще до начала боевых действий в Украине Ванино и соседние поселки не были образцами экологического благополучия: Ванинский порт стал принимать уголь еще в 2013 году, а терминалы ДТУ и ВТУ работают на приемку с 2008 и 2020 годов соответственно. В 2017-м местные жители активно выходили на митинги и выступали против отравления воздуха пылью от угля и глинозема, а один из докеров порта Александр Егоров даже записывал обращение к президенту с жалобой на экологическую обстановку.
Теперь же от прежнего недовольства общественности не осталось следа – большую часть ванинцев, кажется, нынешняя ситуация устраивает, пусть даже дышать в поселке легче не стало.
Журналист "Кедра" Анастасия Троянова и документальный фотограф Марина Сычева отправились в Ванино, чтобы увидеть, какую цену платят природа и жители дальневосточных поселков за разворот России в сторону Азии. А еще – чтобы понять, почему большинство местных уже не считают загрязнение рек, моря и воздуха значимой проблемой.
Дисклеймер: Имена некоторых героев изменены в целях их безопасности.
Видимо невидимо
Конец сентября, но припекает по-летнему – ванинцы длинной змейкой из нескольких сотен человек шагают по скверу у ручья Пейке. Сегодня при поддержке компании "Дальтрансуголь" проходит экологическая акция "День древонасаждения". Все – от мала до велика – торопятся посадить свое дерево. Людей разделили на команды и провели инструктаж по работе с саженцами – нашему отряду №2 предстоит высадка маньчжурских орехов. Атмосфера праздничная и даже семейная. Добрая часть поселка, вдохновленная речью больших начальников, склонилась над подготовленными в земле ямками – несколько минут назад ванинцев наставляли "беречь природу своими руками".
Исполнительный директор "Дальтрансугля" Владимир Долгополов сказал: "Сажайте, выращивайте свои деревья, отмечайте их, следите, чтобы они росли, и главное – берегите их и природу нашего района". Глава Ванинского района Сергей Нагорняк подчеркнул, что "только каждый из нас может сделать благоустроеннее, красивее и чище наш маленький поселок Ванино". К чувству коллективной ответственности за чистоту окружающего мира воззвал и Владимир Сидоров, председатель Всероссийского общества охраны природы по Хабаровскому краю: "Если мы сами не сделаем место своего обитания комфортным, зеленым, красивым, то жить в этом месте будет намного хуже".
Динамики надрываются патриотическими песнями – "Матушка-земля, белая березонька", "От Волги до Енисея…", заглушая шум ветра и стук кранов в Ванинском порту. Пока все заняты вбиванием колышков, поливом саженцев и плетением маскировочных сетей (уже традиционной активностью любых поселковых мероприятий), на горизонте появляются черные клубы пыли. Кажется, из всей толпы их вижу только я. До черного столба, появившегося среди ясного неба, никому нет дела – его то ли не видят, то ли не хотят видеть.
Поднимаюсь выше. У Поклонного креста – памятника прошедшим через сталинские лагеря и ванинскую пересылку – открывается обзор на порт. Черные барханы поблескивают под солнцем – с высоты видно, как сюда мчится очередной товарняк, забитый углем. Обычно Ванинский порт грузит ископаемые ночью, чтобы не мозолить пылью глаза местным жителям, но сегодня работы запустили днем. Несколько кранов ожили и закрутили "головами" – их черпаки хватают уголь с транспортной ленты и вываливают в барханы. Через полтора часа акция закончится, музыка стихнет, а работы в порту остановят – к перевалке угля вернутся глубокой ночью.
"Вот скажите, ну разве спасут нас эти деревья, – задает риторический вопрос активистка Анна [имя изменено], выступавшая против строительства нового терминала в Заветах Ильича. – Не спасут, конечно. У нас тут зашкаливающая статистика по онкозаболеваниям. Официальных данных вы, конечно, нигде не найдете, но местные болеют и умирают от рака. Это давно известно, и власти много лет закрывают глаза".
Открытых данных о здоровье населения и впрямь не найти. Анна советует поискать в интернете видео, на котором учитель биологии ванинской школы, сам заболевший раком легких, рассказывает о вреде угольной и глиноземной пыли. "Он уже умер. И в том интервью сказал: не обязательно работать на угольном терминале. Достаточно жить в Ванино, чтобы заработать онкологию. Очень хороший был человек, грамотный, любимый учениками".
Преподавателя звали Валерий Безуглов. Он родился в Ванино в 1953 году, прожив в поселке большую часть жизни, получил биологическое и географическое образование. В интервью 2017 года он рассказывал, что никогда не курил, вел "нормальный образ жизни" и тем не менее "подцепил" онкозаболевание. Порт он называл "самой настоящей промзоной", вспоминал, как в больничных очередях встречал своих учеников и их родителей с онкологическими диагнозами, как регулярно протирал свои подоконники от черных "осадков". Особую опасность, по его мнению, представляет не столько угольная пыль сама по себе, сколько ее смесь с глиноземом.
Обе фракции в порту Ванино находятся под открытым небом, перегрузку с поездов на корабли осуществляют грейферами, предварительно вывалив "товар" на площадки размером с футбольное поле. Между угольным и глиноземным участками нет и километра – ничто не мешает частицам пыли встречаться и преобразовываться в опасные соединения. Уголь – органическое вещество, к которому хорошо "магнитится" глинозем, или, как его называют химики, оксид алюминия. Чаще всего глинозем используют в алюминиевой промышленности, но его свойство "цепляться" к органике оценили и фармацевты: Валерий Безуглов приводит в пример препарат "Алмагель", который помогает лечить язвенные болезни. Однако, задерживаясь в организме в сцепке с угольными частицами, глинозем наносит здоровью вред. Из легких частицы поступают в кровоток и к другим органам, оказывая на них длительное пагубное влияние.
"У нас направленность на экономическую целесообразность. Пушки [пылеподавления] стоят здесь [в порту] прежде всего, как мне кажется, чтобы не повторились случаи с самовозгоранием угля, со взрывом угольной пыли, когда люди получали ожоги. И техника может сгореть дорогостоящая, которая стоит миллионы. В отличие от наших жизней, наверное, – рассуждал Валерий Леонидович в интервью. – Статистику вам, конечно, никто не даст. Потому что она печальная, как мне кажется. У нас есть доктор Плетнева, она занимается УЗИ в портовской больнице – вот она где-то на митинге высказывалась, что в действительности статистика по онкологии в Ванино печальная".
Пенсионерка Светлана Аркадьевна [имя изменено], пришедшая на "зеленую" акцию, переживает, что приживутся не все саженцы. "На этот сквер ветер с моря дует постоянно. Помимо ореха и ели еще ведь кедр сажали, а он любит тепло. Кедр не растет у нас в Ванино, он в Орочах. Как бы не погиб здесь, – ее прерывает приступ кашля. – Девочки, не бойтесь, у меня бронхиальная астма", – говорит Светлана, хрипя и задыхаясь. С этим диагнозом она живет больше пяти лет, врачи прописали ингалятор. Пульмонолога в Ванино нет, приходится каждые полгода ездить на осмотр в Хабаровск.
– А дорога-то подорожала! Минимум семь тысяч в обе стороны, еще хорошо, дети живут в Хабаровске, так бы пришлось и за гостиницу платить.
– Светлана Аркадьевна, а вы не связываете вашу астму с загрязнением воздуха?
– Не знаю, – пенсионерка пожимает плечами. – Я хотела сдать [анализ] на аллергию на угольную пыль. А он восемь тысяч стоит! У меня таких денег нет. Надо в Хабаровске просить аллерголога, чтобы меня бесплатно направили, – она вздыхает, изображая подобие улыбки. – Так и живем.
На следующий день мы попросим ее сфотографировать ингалятор, она – откажется. "Да это у меня сердечная астма, девочки! А то вы потом напишите, что я против угольщиков, что у нас тут больные все. Не надо этого".
***
– Ой, а сколько их померло уже!
– Докеров?
– Ну. И болеют повально. Уж не знаю, какие там у кого болячки – от работы или нет, но не важно! Порт тоже добавляет по-любому.
Общаюсь с бывшим докером Сергеем [имя изменено] – он проработал в Ванинском порту 20 лет, но недавно уволился из-за конфликта с начальством. Показывает на отсутствующие ряды зубов – лишился их, когда работал в порту с ферросилицием.
"Это добавка какая-то к металлу, не знаю, там для чего она, но тоже яд, короче. Для защиты давали респиратор, а он вообще ни о чем. Потом ферросилиций и другие ферросплавы перестали возить, – вспоминает Сергей. – Так-то у меня со здоровьем, тьфу-тьфу-тьфу, все нормально. Я на том участке с глиноземом не работал, у меня только уголь был. Ну че, выходишь как шахтер, харкаешься чернотой, от сигарет нет такого. Сейчас, когда ушел, вообще отлично себя чувствую, перестал откашливать уголь этот. Но рака, говорят, реально много у нас. Мамка моя от него умерла".
Черная метка
Пенсионерка Мария Никитична [имя изменено], с которой мы пообщались на площади Мира у здания администрации Ванино, удивляется количеству вагонов в товарных поездах: "Я как-то наблюдала за составом, он все идет и идет, идет и идет – с полкилометра длиной, в советское время таких не было. А потом увидела по телевизору встречу начальника РЖД с Путиным. Они сказали, что составы вообще по два километра будут, так что это не предел".
Мария Никитична живет в Ванинском районе 46 лет. Вспоминает, что прежде в порту не было ни угля, ни глинозема. "Шли различные товары на Магадан и Сахалин. Возили в основном древесину, металл и какие-то другие грузы, они чистые были. Такой в поселке приятный древесный запах стоял! Потом пришел глинозем, а затем и уголь. Конечно, люди были против, мы бастовали! Но тут бастуй, не бастуй, если инвесторы вложили большие деньги, они построят терминалы и станут возить. ДТУ в этом году уже отпраздновали двадцать лет работы. И ведь они будут наращивать мощности. В общем, угля нам тут хватает".
Пенсионерка считает, что пыль отсюда доходит и до Советской Гавани с Заветами Ильича, ведь поселки расположены рядом друг с другом – и виноват в этом именно Ванинский порт. Побывав на экскурсии на терминале ДТУ, Мария Никитична стала уважать эту компанию. Дескать, загрузка угля у дочки СУЭКа идет закрытым способом – "это современно". Хотя угольные кучи на выгрузных площадках и транспортные ленты, как и в порту, находятся под открытым небом.
Работник порта Кирилл [имя изменено], присылает свое фото на фоне водяной пушки. Пишу: "Очищают они воздух от пыли?" Отвечает: "Помогают хорошо. Они у нас мобильные и ставим как надо. В порту на 95% выгрузка и загрузка чище, чем в терминалах. Я работал на них, там ужас".
Не понимаю, кому из них верить, поэтому верю своим глазам: угольные барханы и в Ванино, и в Токах будто вросли в землю и стали частью рельефа – избавить поселки от черной "метки" не помогает даже часовня, построенная прямо у транспортной ленты терминала ДТУ. Своенравный морской ветер поднимает и разбрасывает угольное крошево на сотни метров – в какую сторону дует, там и выпадают черные "осадки".
У всех спрашиваю про быт: как проявляется загрязнение воздуха в повседневной жизни? Люди как один рассказывают о черных подоконниках, постоянном мытье окон и москитках, забитых будто бы маковой крошкой. И советуют зайти к кому-нибудь в гости на Первую линию – эта ближайшая к порту улица выполняет функцию первого барьера для всего поселка, хотя, как говорят ванинцы, "неважно, где ты живешь, уголь проникает везде".
"Если раньше пыль была серая, классическая, то сейчас она в перемешку с чернотой. А у меня и сетка-то не на всех окнах есть", – сетует Мария Никитична.
"Они ночью грузят только пыльные фракции, а то, что не пылит, днем, – рассказывают о ДТУ и ВТУ жители Ванинского района и бывшие работники обоих терминалов Вячеслав и Александр [имена изменены]. – Они раньше и днем грузили, но если отсюдова с горы повернешься [в сторону поселка Токи] и станешь в море смотреть – черным-черно. Пыль завесой. Приезжайте зимой, тогда следы их работы хорошо видно. Лед черный и в Ванино, и в Токах. Специально ходят буксиры, откалывают его, чтобы не было видно. То есть погрузили – пыль легла – пустили буксиры – и начали заново. Чтобы народ не возмущался".
Не все нужно знать
"Конечно, можно написать, что в Ванино все плохо. Но надо понимать специфику темы, разбираться в ней", – говорит мне Дмитрий. Он директор ЦОБР – Ванинского Центра общественного развития. Смеется, что назвали так специально, чтобы было созвучно СОБР – специальному отряду быстрого реагирования Росгвардии.
– Экология экологией, но какие бы острые темы ни были, надо правильно их подавать, – вкрадчиво говорит Дмитрий.
– Что значит правильно подавать, – у меня не выходит слушать его спокойно. – Хотите сказать, в Ванино проблем нет?
– Много слухов ходило, мол, угольная пыль летит на поселок. Но все прекрасно знают, что в этих взвесях распознать уголь практически невозможно. Чтобы показывать пальцем на то или иное предприятие, надо установить источники пыления, а они тут и от дорог, которые могут шлаком посыпать, и от угля, которыми топятся котельные, и от порта что-то есть, особенно когда ветер сильный. Распознать, кто виноват, невозможно, кто-то больше, кто-то меньше. Все борются с пылью как могут. Было проведено много мероприятий. Порт посчитал достаточным поставить пылеподавляющие мощности. Хорошо это или плохо, не знаю, но точно стало лучше. ДТУ в этом плане флагман – у них высокий забор, закрытая разгрузка, современные технологии.
– Проводился ли в Ванино независимый экологический мониторинг? – спрашиваю, зная ответ.
– Так у нас есть государственный, официальный. Видели будки "Экологический пост"? – утвердительно киваю в ответ. – Вот они фиксируют состав воздуха.
– Но я не нашла данные мониторинга на сайтах администрации и порта.
– Думаю, их запрещено публиковать для общественности, – говорит Дмитрий так, будто сам к этой общественности не относится. – С одной стороны, надо. А с другой, для тех, кто качает историю, что у нас все плохо, это лишний повод [для придирок]. Возможно, они правы, если живут на Алтае, где чистейший снег в высокогорье и нет промышленных предприятий. Или вот еще говорят, что уголь губит реку Тумнин. Но почему-то при этом мало кто упоминает, что на ней не так давно построили глэмпинг. Пластик, лодки и уголь – это же несравнимые проблемы, – рассуждает он, намекая, что губительнее для реки именно глэмпинг. – Человек своим присутствием больше вредит природе.
Я киваю в ответ, хотя и не понимаю, почему в этой картине мира уголь не относится к антропогенному загрязнению. Очевидно только, что вопрос этот Дмитрию задавать бессмысленно. Как и объяснять необходимость открытости данных и нормального экологического мониторинга.
Приют поездов и паромов
Ванино в первую очередь – порт, как и Токи – железнодорожная станция. Населенными пунктами эти места можно назвать лишь во-вторых. Предприятия паразитируют на поселках: забирают рабочую силу (значительная часть населения трудится в порту и на терминалах) и здоровье жителей, отдавая взамен иллюзию благополучия – зарплату и увеселительные мероприятия наподобие посадок деревьев. Местные вспоминают "шикарные концерты" ДТУ, которые компания ежегодно устраивала в Ванино на День шахтера со звездами отечественной эстрады. Правда, в последние годы размах праздника сократился – теперь угольщики отмечают его только на своих предприятиях.
Дороги – яма на яме, здания – лоскутное одеяло красок разных лет, выглядывающих друг из-под друга от ветхости. Часть населения Токов и вовсе живет в деревянных бараках – это жилье построили в качестве временного после масштабных пожаров 1976 года, но спустя десятилетия для многих людей оно стало постоянным. В 2022-м власти переселили 126 погорельцев из аварийных бараков в новые многоквартирные дома. Но какой будет судьба остальных "времянок" и их жителей, неизвестно.
Ванино смотрит на море, но обзор ему преграждает порт: десятки кранов, будто металлические жирафы в гигантском загоне, стоят смирно или шевелят длинными "шеями" в поисках "пищи" – угля или других грузов. Порт, кажется, виден из любой точки Ванино – настолько большую территорию он занимает. Причем между поселком и портом почти нет границы – предприятие плавно перетекает в населенную часть, разделяет их только автомобильная и железная дороги.
На главной улице – Приморском бульваре – два маяка. Третий – на здании администрации. Все они образуют единый световой сигнал для судов, заходящих в бухту Ванина. Перед администрацией – широкая площадь Мира. На ней китолет, цифровые билборды с призывами устраиваться на работу в ДТУ, стела "Люблю Ванино", на которую нанесены названия и год основания всех населенных пунктов Ванинского района, а еще – объявление от движения "Мы вместе" с предложением написать письмо бойцам "СВО" – приходить в духовно-просветительский центр по адресу: улица Украинская, 9.
Автопарк – разновозрастные "японки", большей частью "Тойоты". Иероглифы – наклейками на стеклах машин и подвесками на зеркалах, причем редко кто знает, что именно они означают, – машины ведь привозят не для того, чтобы изучать культуру соседней страны. На одной из пятиэтажек болтается выцветший баннер с приоритетными национальными проектами на 2019–2024 годы: культура, экология, образование, цифровая экономика. Из отсылок к тяжелому ссыльному прошлому – колония особого режима ИК-1. Она предназначена для мужчин, в ней есть отдельный участок строгого режима, и расположена она прямо в черте поселка – в нескольких метрах от жилых пятиэтажек.
В честь кого назван поселок Ванино
Отрывок из книги Альвины Шашкиной "Ванинская пересылка":
"Залив Хаджи (ныне залив Советская Гавань. – Прим. ред.) был открыт 23 мая 1853 года Николаем Бошняком. Залив состоял из множества бухт, и всем этим бухточкам, мысам Бошняк сам дал названия. На карте появилась Императорская Гавань, бухта цесаревича Александра, мыс Анастасии, Константиновский залив. Бухту Ванино впервые описал Николай Бошняк, но вот название этой бухте не дал, теперь трудно сказать почему. В 1873-м – начале 1874 года в этих местах работала экспедиция полковника Логгина Большева. В состав экспедиции входил и военный топограф Иоаким Ванин, он выполнил съемку Императорской Гавани и в том числе залива Уй, названного в его честь бухтой Ванино. В конце XIX – начале XX века на берегу этой бухты находилась небольшая лесопилка, да две-три рыбалки. Жизнь шла неторопливо".
Иоаким Ванин – военный топограф, окончил Санкт-Петербургскую военно-чертежную школу. Служил в военно-топографическом отделе Восточно-Сибирского военного округа, командировался на топографическую съемку Южно-Уссурийского края. Состоял в экспедиции, которая исследовала береговую полосу Японского моря и Татарского пролива.
В 1939 году на берегах бухты начали строить поселок и порт Ванино.
Этот берег Татарского пролива изрезан бухтами и отделен от городов и сел, расположившихся вдоль Амура, пушистыми лесными хребтами Сихотэ-Алиня. До Хабаровска и Комсомольска-на-Амуре из Ванино больше 500 км по дороге, пролегающей среди сопок и холмов, покатые спины которых обрывают сигнал сотовой связи, не давая ничему инородному проникнуть в тайгу. Самый близкий город – сахалинский Холмск в 275 км, куда можно добраться на пассажирском пароме.
Надежду сменила усталость
"Краба ловишь, вроде далеко в море уйдешь. Раньше он красненький такой был, а теперь черненький. У него панцирь углем пропитывается, как будто ржавчиной", – делится впечатлениями житель Ванинского района Александр. А бывший докер Сергей с грустью вспоминает, как эти самые крабы до прихода в Ванино угля и глинозема выползали на портовые пирсы. Их тут же собирали и варили в соленой воде – такого нет уже много лет.
Рыбу в Ванино никто не ловит, для отдыха и рыбалки местные уезжают отсюда к рекам и другим поселкам по побережью. Мария Никитична передает мне слова рыбаков: донная камбала, которой здесь водится с лихвой, тоже изменила цвет – все чаще попадаются почерневшие особи.
Указатель в Токах: налево 2,9 км АО "ВаниноТрансУголь", направо 1,4 км АО "Дальтрансуголь". За знаком – спуск к морю, к глубоководной бухте Мучке. Оказывается, местные до сих пор ловят здесь рыбу.
– Вот тут еще очистные сбрасывают отходы поселка, рыба их любит, – Вячеслав показывает на струйку, бегущую по склону к воде.
– То есть людей не смущает качество рыбы? – удивляюсь я.
– А люди разные. Кого-то смущает, а кому-то вообще по барабану и на очистные, и на уголь.
Активистка из Заветов Ильича Анна думает, что в людях говорит не столько безразличие, сколько бессилие и непонимание, что за себя и природу все еще можно бороться. "Народ тупо устал – от выживания, от безденежья, от кредитов, от постоянных встрясок".
Но так было не всегда. Еще несколько лет назад Ванино был мятежным поселком: люди выступали против угольного загрязнения, часто устраивали митинги, которые звучали особенно громко в 2017-м, названном "годом экологии в России". Первый митинг прошел в 2011 году – докеры Ванинского порта высказались против его руководства, в 2012-м требовали достойных зарплат. С 2013-го начались экологические волнения – объемы перевалки угля в Ванино и Токах выросли, а вместе с ними и загрязнение. В те времена ДТУ и порт не пользовалась даже системами пылеподавления, не говоря о закрытой перевалке угля, мечтать о которой приходится до сих пор.
Лицом ванинского протеста стал докер Александр Егоров. После того как в декабре 2016 года он записал обращение к президенту об ухудшении экологической обстановки, находясь на рабочем месте, руководство порта лишило его новогодней премии и объявило выговор. В итоге после протестов и общественных возмущений дело дошло до суда: выговор отменили, премию вернули. Егоров – председатель местного профсоюза докеров, ставший для многих ванинцев, не только работников порта, голосом справедливости. Правда, и этот голос теперь не слышен.
"Когда нашего губернатора Фургала посадили, мы начали выходить не только из-за угля, но и в его поддержку. А теперь все молчат. Потому что такая обстановка, неспокойная. Сейчас же приняли кучу всего – экстремизм там и все такое, одиночные пикеты запретили, это все из-за Украины", – рассуждает Денис [имя изменено], принимавший активное участие в прошлых противоугольных митингах наряду с Александром Егоровым.
Он говорит, что виноваты компании: "Приехали, чувствуют себя хозяевами, ну, Москва". Спрашиваю об ответственности государства – поначалу смущается сказать, что на уме, сильны воспоминания об аресте Фургала и активистов, его защищавших. Потом прорывается: "Позиция нашего главнокомандующего мне не нравится. Я не уважаю Путина за то, что он сделал с нашим губернатором. Якобы он преступник! А я сколько читал за Фургала – ни одного преступления он не совершал. Убрали за то, что начал работать и общаться с людьми как полагается, – с грустью вспоминает Денис и приводит сравнение с боями на территории Украины. – Ребята сейчас гибнут за что? Ну кинули их на мясо. Как у нас в Ванино: пришли компании, вот нюхайте уголь. А почему вы не нюхаете уголь, депутаты? Дети ваши за границей живут, а здесь простые люди должны эту [фигню] нюхать. Рыбу теперь нельзя ловить, краба нельзя ловить – это как понимать? Где справедливость к народу?"
Денис не уважает Владимира Путина, но уважает Евгения Пригожина и считает, что ванинцам пора прервать молчание и выступить против угольного загрязнения снова. Он записывает голосовое сообщение Александру Егорову, рассказывает, что с ним хотят пообщаться журналисты про уголь. Егоров про нас уже знает – на встречу он так и не согласится, на вопросы не ответит.
"Я говорю ему: Саш, ну ты, это, не молчи, давай там, возьми разрешение [на митинг], попытаемся еще раз, чтобы услышали нас. Потому что с каждым годом хуже и хуже, объемы перевалки растут и растут, ну сколько можно". – Денис сердится, но за этим читается бессилие. Прокуратура Ванинского района пригрозила активистам уголовными делами и лишением свободы, если те выйдут на несогласованную акцию протеста.
"Я и сам не знаю, чем можно объяснить такое поведение, – признается один из ванинских экоактивистов Михаил [имя изменено]. – У многих с советских времен осталась идея, что за них все решат. Появились права, но люди не научились ими пользоваться. Угольщики в этом плане молодцы – платят достойную зарплату, помогают оплачивать жилье, поэтому у нас цены на аренду и покупку квартир такие бешеные. Из-за этого многим кажется, что они делают жизнь людей лучше, но на самом-то деле они экономят. Если раньше, в советское время, инвестор отвечал за развитие и образование, то сейчас функция инвесторов свелась лишь к использованию – населения и природы".
